Из протокола осмотра концлагеря "Klooga" от 29.09.1944 г.: «В 700 м к северу от лагеря, на поляне в 27 м от лесной дороги расположены на одной линии, на расстоянии 4 м друг от друга четыре костра, из которых первый в приготовленном виде, а остальные три сгоревшие. Площадь костров 6 на 6,5 м. Костры состоят из 6 положенных на землю бревен, поперек которых уложен ряд жердей, на которые в свою очередь уложен ряд 75 см сосновых, еловых поленьев. Посередине костра вбиты четырехугольником четыре жерди на расстоянии 0,5 м друг от друга. На жерди редко набиты тонкие поленья, что, по всей вероятности, должно было изображать трубу. На сгоревших трех кострах сохранились с западной стороны углы костров. На нижнем слое дров лежат трупы со сгоревшей нижней частью туловища. Трупы лежат лицом вниз, некоторые из них со свесившимися вниз руками. Два трупа с лицами, закрытыми руками, ладони рук плотно прижаты к лицу и пальцами закрыты глаза. По сохранившимся частям трупов видно, что на костре трупы находились по 17 в одном ряду и таких рядов на костре 5, причем головы трупов второго и следующих рядов лежат на ногах предыдущих рядов. На первом слое трупов лежит слой дров, и на дровах — второй слой трупов. На втором и четвертом костре видны два слоя трупов, а на третьем костре — три слоя. Середина и восточная часть костров полностью выгорела. На сохранившихся частях костров можно отделить 254 обгорелых трупа, что является 20-25% общего количества трупов, находившихся на кострах».

есть конечно и покрупнее и страшнее фотографии... но думаю и здесь видно.
...
и ещё... о эстонцах...
не спрашивайте меня никогда, почему у меня неприязнь к этому народцу.

Виновными в пожарах объявили князей Глинских, состоявших в родстве с царем и имевших на него большое влияние. Представители других боярских родов были недовольны возвышением Глинских. Одного из князей, Юрия и его свиту 26 июня растерзала разъяренная толпа.

в других источниках писали, что погибло ок. 4 тысяч...
"...За 6 часов выгорели Кремль, большая часть посада, в огне сгорели 25 тыс.дворов.
Четыре тыс.людей погибли, др.остались без крова.
Москвичи начали стихийное восстание против Глинских, обвинённых в пожаре,
убили в Успенском соборе князя Глинского Ю.В., некоторых бояр."

"После проведения вечевого собрания горожане двинулись в Воробьёво, где укрылся царь и предъявили требования о выдаче мнимых виновников пожара. В ходе этого бунта, подавленного правительством, дома многих бояр были разграблены."

"Вся Москва представила зрелище огромного пылающего костра под тучами густого дыма. Деревянные здания исчезали, каменные распадались, железо рдело как в горниле, медь текла. Рев бури, треск огня и вопль людей от времени до времени был заглушаем взрывами пороха, хранившегося в Кремле и в других частях города. Спасали единственно жизнь: богатство, праведное и неправедное, гибло. Царские палаты, казна, сокровища, оружие, иконы, древние хартии, книги, даже Мощи Святых истлели. Митрополит молился в храме Успения, уже задыхаясь от дыма: силою вывели его оттуда и хотели спустить на веревке с тайника к Москве-реке: он упал, расшибся и едва живой был отвезен в Новоспасский монастырь. Из собора вынесли только образ Марии, писанный Св. Петром Митрополитом, и правила церковные, привезенные Киприаном из Константинополя. Славная Владимирская икона Богоматери оставалась на своем месте: к счастию, огонь, разрушив кровлю и паперти, не проник во внутренность церкви. - К вечеру затихла буря, и в три часа ночи угасло пламя; но развалины курились несколько дней, от Арбата и Неглинной до Яузы и до конца Великой улицы, Варварской, Покровской, Мясницкой, Дмитровской, Тверской. Ни огороды, ни сады не уцелели: дерева обратились в уголь, трава в золу. Сгорело 1700 человек, кроме младенцев. Нельзя, по сказанию современников, ни описать, ни вообразить сего бедствия. Люди с опаленными волосами, с черными лицами, бродили как тени среди ужасов обширного пепелища: искали детей, родителей, остатков имения; не находили и выли как дикие звери. "Счастлив, - говорит Летописец, - кто, умиляясь душою, мог плакать и смотреть на небо!" Утешителей не было: Царь с Вельможами удалился в село Воробьеве как бы для того, чтобы не слыхать и не видать народного отчаяния. Он велел немедленно возобновить Кремлевский дворец; богатые также спешили строиться; о бедных не думали..."