вот это правда! в основной массе хандрят и депрессуют слабые, неуверенные, нервнонеуравновешенные...

значит надо с детства воспитывать в ребенке силу воли и уверенность в собственных силах, что б потом как вырастет -не впадал в отчаянье по любому поводу.

Мне было интересно почитать: я кое-чего и не знала!

и кстати вот описание действительно этой болезни- а не  то, что мы порой  ошибочно  называем депрессией.

Н. В. Гоголь всю жизнь страдал маниакально-депрессивным психозом. В состоянии мании у писателя было много энергии, сил, творческих идей, которые воплощались в его ярких произведениях. Но проходило время, и маятник качался в другую сторону – наступала черная полоса. В 19 веке медицина была не в состоянии поставить правильный диагноз, а уж тем более - назначить правильное лечение. В итоге врачи лечили Гоголя  обертыванием в мокрую простыню, а его духовный наставник пытался вылечить его очень строгим постом. Но эти методы так и не смогли облегчить душевные страдания писателя.

Свой первый депрессивный приступ Гоголь пережил в Риме в 1840 году, когда ему был 31 год. Свое состояние он описывает так: «Солнце, небо – все мне неприятно. Моя бедная душа: ей здесь нет приюта. Я теперь больше гожусь для монастыря, чем для жизни светской».  Но в 1841 году настроение его писем меняется на полностью противоположное: «Да, друг мой, я глубоко счастлив, я знаю и слышу дивные минуты, создание чудное творится и совершается в душе моей»; «Труд мой велик, мой подвиг - спасителен»; «О, верь словам моим. Властью высшей облечено отныне мое слово». Эти строчки очень хорошо описывают два  противоположных состояния, которые характеризуют течение маниакально-депрессивного психоза - депрессии и мании.

В 1842 году во время нового приступа депрессии, он пишет: «Мною овладела моя обыкновенная (уже обыкновенная) периодическая болезнь, во время которой я остаюсь почти в недвижном состоянии в комнате иногда на протяжении 2-3 недель. Голова моя одеревенела. Разорваны последние узы, связывающие меня со светом. Нет выше звания монаха».

В 1846 году состояние писателя становится настолько невыносимым, что "повеситься или утопиться кажется единственным выходом,  похожим на лекарство". Со временем депрессивные эпизоды учащаются и протекают все более тяжело - в письме к Жуковскому он пишет: «Что это со мной? Старость или временное оцепенение сил? Или в самом деле 42 года для меня старость? От чего, зачем на меня напало такое оцепенение – этого я не могу понять. Если бы вы знали, какие со мной странные происходят перевороты, как сильно все растерзано внутри меня. Боже, сколько я пережил, сколько перестрадал».

Во время последнего приступа болезни (декабрь 1851 – февраль 1852 года) Николай Васильевич двое суток провел без еды и воды, стоя на коленях перед иконами. Опасаясь за судьбу второго тома «Мертвых душ», Гоголь пытается отдать рукопись графу Толстому, но тот отказывается, чтобы у Гоголя не возникло чувство, что ему не доверяют. Но опасения Гоголя были оправданы - 11-12 февраля он сжигает все рукописи второго тома, и мировая литература лишается... хочется написать "великого произведения", но об этом мы уже никогда не узнаем.  Вместе с рукописями исчезает смысл не только творчества, но и жизни, и последующие 10 дней он угасает, глядя пустыми и безжизненными глазами в никуда, так и не заговорив ни с кем до самой смерти. Гоголь был фанатичным христианином, поэтому он избрал наиболее безопасный и тихий способ смерти - он уморил себя голодом и смерть наконец то принесла долгожданный покой, что подтверждают строчки последних писем: «Надобно ж умирать, а я уже готов, и умру…», «Как сладко умирать...»